Воронежский съезд партии «Земля и воля»

В Воронеж приехали далеко не все члены «Земли и воли», Многие, опасаясь потерять места в деревнях, с таким трудом добытые, доверяли товарищам свои голоса.

Террористы заставили ждать себя, хотя никто из землевольцев не догадывался о совещании в Липецке.

Разногласия начались сразу же. Против борьбы политической, против террора выступил Георгий Плеханов. Это был крупнейший теоретик землевольцев, прекрасный оратор, добрый товарищ. С ним очень считались, к его слову прислушивались. Террористы понимали, что им необходимо как можно скорее провести Желябова и остальных в члены «Земли и воли», чтобы увеличить свои силы. Надеялись они и на то, что Плеханову сможет противостоять не менее блестящий оратор Желябов. У землевольцев-«деревенщиков» тоже были люди, которых они пригласили на съезд и хотели оформить как членов организации.

Вызвали и тех и других, без труда приняли в партию.

Начались первые схватки.

Плеханов видел, как изменились настроения большинства товарищей. Бесплодное сидение по деревням убивало веру в пропаганду, жестокие расправы правительства возбуждали негодование и месть. Георгий Валентинович понимал, что террор грозит полностью оторвать партию от народа, противопоставить заговор революции. И он был готов сражаться, бороться не только против идей новаторов, но и за тех членов «Земли и воли», которые еще не заражены этими идеями.

Плеханов ушел с первого же заседания.

Желябова возмущали «деревенщики». Чем больше он знакомился с ними, тем сильнее недоумевал: какие же это революционеры? Зарылись в свои берлоги, исподтишка читают сказочки, толкуют о житье-бытье с лапотниками, корпят в волостных управлениях, потчуют древних старух касторкой и чего-то ждут... А чего они дождутся? Нет, греться на завалинке он не будет!

Андрей не скрывал своих взглядов, выступал резко. Ему аплодировали, им возмущались.

После ухода Плеханова самым ярым противником «политиков» оставался Михаил Родионович Попов. По темпераменту ему быть бы террористом, но он по-прежнему ратовал за пропаганду. Много дорог исколесил Попов, многим крестьянам рассказывал о социализме. Михаил Родионович не спускал Желябову ни одной реплики, особенно если Андрей заговаривал о мужике. А Желябов говорил. Среди этих интеллигентов он один был крестьянином, и ему казалось, что он знает мужика лучше, чем Попов. Андрей верил в крестьянина, но не в его революционность.

Но раскола не произошло: сошлись на компромиссах. Оставили без изменений программу «Земли и воли».

В конце июня Лесное оживилось. Приехали Квятковский, Морозов, Желябов, Михайлов, Баранников, подъезжали и «деревенщики». Они бросали насиженные места, предчувствуя, что Воронежский съезд не окончился, а только начинается, что именно в Петербурге решится судьба «Земли и воли».

И опять возобновились споры, переговоры, общие и сепаратные совещания. Но последних было больше. Софья Перовская старалась еще примирить фракции, но и ей это было не под силу. Споры иногда перехлестывали пределы Лесного, возникали в более широкой аудитории сочувствующих. Плеханов пытался вернуть «Землю и волю» на старый путь мирной пропаганды социализма в деревне. Его оппонентами выступали «политики», и среди них Желябов. Теоретически Плеханов на голову превосходил Желябова, но за Плехановым шли единицы. Желябов увлекал десятки, увлек он в конце концов и Перовскую.

...В Лесном произошел окончательный разрыв. Пропагандисты-«деревенщики» взяли себе «землю», политики - «волю», и фактически возникло две партии «Черный передел» и «Народная воля».

Плеханов, Стефанович, Дейч, Вера Засулич составили ядро «Черного передела». В «Народную волю» ушли Квятковский и Александр Михайлов, Морозов, Фроленко и, конечно, Желябов.

У чернопередельцев - талантливые публицисты-теоретики, у народовольцев - практики революционной борьбы. Андрея при этом не было. Он вернулся в Петербург в двадцатых числах августа 1879 года, чтобы 26-го присутствовать на знаменательном заседании Исполнительного комитета в Лесном.

На повестке один вопрос: следует ли продолжать намеченные предприятия против генерал-губернатора или же сосредоточить все силы на одном государе?

Споров почти не было. Его императорскому величеству был вынесен смертный приговор.

В. Прокофьев. Желябов. М., «Молодая гвардия», 1960, стр. 144-146.