Записка А. П. Заблоцкого-Десятовского «О крепостном состоянии в России» 1841 г

(А. П. Заблоцкий-Десятовский (1807-1881)-государственный деятель, экономист, статистик и писатель)

По хозяйственному назначению своему крестьяне разделяются на:

1) Издельных.

2) Оброчных.

3) Заводских или фабричных.

4) Дворовых.

Издельные крестьяне.

Издельный крестьянин обязан обрабатывать землю на помещика, который, в замен того, дает ему землю для собственного его хозяйства.

Обыкновенно принято обычаем все расчеты основывать на крестьянском тягле, т. е. на полном работнике с работницею, получающими землю. Впрочем, часто взрослый работник и неимеющий семейства принимается за тяглового работника, наделяясь при сем обыкновенно и землею, но в меньшей против семейного пропорции. В большей части помещичьих имений число тягол составляет несколько менее половины ревизского числа душ. Разность сия простирается средним числом от 10% до 20%, иногда и более.

Количество земли получаемое крестьянами в надел.

Количество земли, получаемой крестьянами на каждое тягло, зависит: во 1-х от пространства владений помещика; во-2-х от произвола владельца, всегда более или менее основанного на местном обыкновении.

В северных губерниях помещики считают, что каждому тяглу достаточно в поле 1-й десят., хотя впрочем в некоторых имениях крестьяне имеют гораздо более. В средних губерниях, напр., Тульской, Рязанской и Тамбовской, каждому тяглу дают помещики от l 1/2 до 2-х десят. в поле. Сенокоса дают везде мало, и очень редко более 1 десят. на тягло. В имениях многоземельных обыкновенно есть запасные земли, для прибылых тягл при увеличении народонаселения. Но в имениях, где земли, как говорится, в обрез, при увеличивающемся числе тягол обыкновенно переделяют крестьянские земли, не трогая помещичьих.

...Не должно также упускать из вида того обстоятельства, что земля, предоставляемая крестьянину, всегда почти хуже качеством обрабатываемой на помещика, и положение ее всегда отдаленнее, а потому менее выгодно для обработки.

Количество земли обрабатываемой на на помещика.

Крестьяне часто обрабатывают на помещика более земли, нежели сколько получают сами. Это особенно относится к имениям, находящимся в черноземных губерниях.

Порядок отправления барщины.

Порядок отправления барщины бывает различный: большею частию существует обычай работать брат на брата, если семейство состоит из двух тягол и наблюдается трехдневный размер. Но выше замечено, что этот размер не может соблюдаться при усиленных запашках, и потому редко обходится без поголовных стонов, при которых, разумеется, уже невозможно сохранить нормального расчета. Один поголовный день в неделю существует почти во всех и хорошо управляемых имениях. Внезапные требования барщины особенно разорительны для крестьян в чрезполосных дачах. Крестьянам обыкновенно предоставляются отдаленнейшие поля. Он туда отправляется чуть свет. Вдруг скачет от барина ездок и требует на барщину. Крестьянин бросает свою работу, едет на барщину, а на его поле хоть трава не расти.

В некоторых местах Тульской губернии, напр., в Новосильском уезде, существует обычай: крестьянин работает три дня себе, три дня помещику; но в воскресенье после обедни есть бенефис помещика; ему крестьяне работают поголовно. Один из помещиков, вступя во владение своим имением, уничтожил этот обычай. Многие из соседей восстали на него: «вы делаете», говорили они, «вред и себе, и нам, - балуете мужиков».

Барщина у мелкопоместных владельцев.

Барщина у мелкопоместных владельцев еще менее соблюдается порядок в распределении земель и в порядке отправления работ; тут крепостной, находясь в ближайших сношениях с господином, вполне и всегда зависит от его произвола и способов.

Оброчные крестьяне.

Оброчные крестьяне находятся преимущественно в губерниях северо-восточных, в Московской и окружающих ее. В имениях малоземельных крестьяне сии получают по большей части в свое пользование все земли без изъятия, принадлежащие помещику, особенно если их мало. Но иногда количество угодий ограничивается определенным пространством.

Количество угодий получаемых крестьянами и приносимый ими оброк.

Количества оброка не всегда соразмеряется с пространством и качеством угодий, оно основано только на возможности взять с крестьян ту или другую сумму. Так, напр., в Костромской губернии есть имения, где крестьяне пользуются всею помещичьего землею и даже всем лесом, истребляя . его без всякого отчета, и платят оброка от 50 до 70 руб. с тягла, или от 20 до 30 р. с души.

В Тамбовской губернии крестьяне, получая в наделе от 1 1/2 до 2-х десятин на каждом поле пахотной земли и до 1 1/2 десят. сенокосу, платят оброка до 30 руб. с тягла.

В Нижегородской губернии крестьяне, наделенные до 8 десят. на тягло, платят от 75 до 100 р. Но там же, в имении графа Шереметева (в Ворсме и Павлове), крестьяне 9 т. душ не имеют вовсе хлебопашества, и между тем обложены оброком по 20 р. с души, или около 50 р. с тягла.

В Ярославской губернии, также малоземельной, оброки простираются до 120 р., иногда, хотя и редко, даже выше. Оброки особенно высоки в имениях, хотя и малоземельных, но промысловых.

В большей части имений крестьяне, кроме денежного оброка, обложены таким же сбором натурою, как и издельные крестьяне, и, сверх того, если в имении есть барская запашка, дают от 4 до 16 рабочих дней в год.

...Оброчные крестьяне всегда почти соединяют земледелие с промыслами; многие даже совершенно оставляют первое. В таком случае свою часть земли отдают другим крестьянам, а сами занимаются исключительно торговлею или промыслами. Здесь следовательно занятия распределяются довольно естественным образом: каждый следует своей склонности.

Многие из помещиков ищут причины распространившейся склонности крестьян к промыслам или к городской жизни - в лености, в наклонности к разврату. Они восстают против оброка, сажают крестьян на пашню, и кроме понудительных мер, не знают другого средства привязать крестьянина к земле. Печальное средство заставлять делать грозою и насилием то, что должно делаться само собою.

Почему оброчный крестьяне не всегда успевают в земледелии.

Хотя кажется оброчные крестьяне находится в положении вольного земледельца, пользуется всеми доходами от земли и платит только известную сумму землевладельцу, и потому должен был бы радеть о своей земле, но на деле это оказывается не всегда так.

В установлении оброка заключаются многие причины, препятствующие усовершенствованию земледелия и следовательно содействующие к тому, что владельцы не могут получать тех доходов, какие бы они могли иметь, если бы их земля была обрабатываема теми людьми, которые свободно избрали земледелие единственным своим промыслом.

Оброчный крестьянин редко имеет достаточный капитал для производства выгодного хозяйства. Но если бы и имел, то он не захочет обратить его на улучшение хозяйства, потому что ни земля, ни строения, ни даже рабочий скот и орудия не принадлежат ему по закону в собственность. Самый образ занятий его зависит от произвола помещика, который во всякое время может пересилить крестьянина, взять во двор, отдать в солдаты, продать и пр.

Способы уплаты оброка.

…Оброк, назначаемый помещиком уплачивается: а) или общим итогом, за круговым ручательством всех; в таком случае богатые платят за бедных; или б) каждый крестьянин вносит за себя отдельно помещику. В таком случае, если крестьянин занимается промыслом на стороне, помещик требует с него оброк вперед: «принеси, говорит он ему, деньги и бери паспорт; я так не верю». Для зажиточных это ничего; но бедные всегда берут вперед у подрядчиков своих деньги, платя им огромные проценты- до 15% в месяц. От этого многие из крестьян, напр., Ярославской губернии, остаются вечно в долгу и не выходят из работников.

Но главное, почти общее средство для собирания оброка есть запашка,- содержимая помещиками в оброчных имениях, напр., в Ярославской и Костромской губерниях; она служит грозою для неисправных плательщиков. У помещика М-ва есть в Ярославской губернии два оброчные имения; с одного в котором находится небольшая запашка, он получает по 100 р. с оброка, а с другого, где ее нет, только по 25 р.

Могут ли госуд. крестьяне платить столько, сколько платят оброчные помещику.

...Размер помещичьего оброка не основан часто ни на каких хозяйственных расчетах, а потому и невозможно вывести никакого отношения между тем, что они платят, и тем, что получают от помещика. Здесь все зависит от произвола владельца, и потому крестьяне если и платят возвышенный оброк, то одна только часть его приходится за землю, а другая вносится за освобождение их от барщины и всех других требований помещика, не всегда справедливых...

Смешанные.

Есть вещи в высшей степени несправедливые, но столь утвержденные обычаем, что даже и порядочные люди не признают их дурной стороны.

Есть еще крестьяне, так сказать, смешанные, т. е. ходящие на барщину и платящие с тем вместе оброк. Такие крестьяне встречаются преимущественно в губерниях малоземельных и вместе промышленных, какова, напр., Ярославская. Летом крестьяне работают три дня на помещика; но зимою, по малому посеву хлеба, на барщине работать нечего всем крестьянам; и потому помещик отпускает часть своих крестьян на зимние месяцы по паспортам в оброк, которого они платят с работника, от 20-ти до 25-ти р. асе. На весну они обязаны воротиться домой и работать на барщине.

Несоразмеримое количество дворовых.

Нам случалось толковать со многими об излишестве домашней прислуги: «Неужели нашего брата надо заставить в самом деле жить, как немца, с одним слугою, говорит деревенский дворянин. Вообще у нас, даже и у образованных людей, понятие о какой-то роскоши, выражающейся в огромности прислуги (роскоши, сопряженной нередко с лохмотьями), соединяется с понятием о достоинстве русского дворянина.

Впрочем, многие из помещиков чувствуют тягость дворовых. Вот что один из них говорит по этому случаю: «неумеренное число дворовых людей есть совершенная пагуба для помещиков. Это в наше время сделалось уже аксиомою, которая еще больше будет иметь силы, когда убедимся, что для содержания одного только служителя должно употребить доход от двух оброчных тягол, а полагая в цену приличное для него платье, мало даже трех. Следовательно, чтобы прокормить и одеть только 10 чел. муж. и женского пола, надобно употребить доход с 60 душ оброчных». Конечно, этот расчет преувеличен несколько; но тем не менее основная мысль справедлива.

Дворовые отпускаемые по оброку.

Дворовые люди очень часто отпускаются помещиком по паспортам, с платежом оброка. Оброк сей простирается иногда до 100 р. и выше в год с одного человека, смотря по тому, знает ли он какое-либо мастерство или искусство.

Размеры сего оброка имеют некоторое основание в том: а) что за дворового человека часто платят дороже, нежели за крестьянина земледельца; б) что помещик, сверх того, может легко потерять весь капитал со смертью дворового, и потому к обыкновенному оброку он причитает еще премию за застрахование, делая это разумеется не по расчету, а большею частью инстинктивно.

Но в экономическом отношении это вредно потому, что возвышает цену труда более того размера, который мог бы установиться при свободном соперничестве. Всякий знает по опыту, что в Петербурге, напр., нанять труднее в услужение дворового человека, нежели свободного; первый всегда просит выше, поставляя причиною, что он должен-де барину платить оброк. И справедливо. Но справедливо также и то, что тут в проигрыше две стороны: нанимающий, который платит высокую цену, и нанимающийся, который от этого ни мало не выигрывает.

Продажа людей раздробительно.

Дворовые, отпускаемые по паспортам, более всего сосредоточиваются в столицах, где их круглым счетом можно полагать около 100 т. человек, в том числе едва ли только треть - женщин...

Пища и одежда.

...В голодные зимы положение крестьянина и его семьи ужасно. Он ест всякую гадость. Желуди, древесная кора, болотная трава, солома, все идет в пищу. Притом ему не на что купить соли. Он почти отравляется; у него делается понос, он пухнет или сохнет; являются страшные болезни. Еще могло бы пособить молоко, но он продал последнюю корову, и умирающему часто, как говорится, нечем душу отвести. У женщин пропадает молоко в груди, и грудные младенцы гибнут как мухи. Никто и не знает этого потому, что никто не посмеет писать, или громко толковать об этом; да и многие ли заглядывают в лачуги крестьянина? А ведь то не секрет, что голодные годы не суть явления редкие; они, напротив, появляются периодически.

...В одежде своей помещичий крестьянин также ничем не отличен, исключая опять случаев необыкновенной нищеты. Но крестьяне, занимающиеся промыслами, и, в этом ушли вперед: -сапоги, красная рубаха, синий кафтан составляют уже необходимость несколько разжившемуся крестьянину, особливо ежели он посещал города, «бывалый», как они выражаются. Так, напр., в Ярославской губернии старые помещики уверяют, что лет за несколько щеголь-мужик не постыдился бы надеть синего кафтана с разноцветными рукавами или заплатами, но ныне всякий уже понимает, что это неприлично; лапти видны более на стариках; на молодом редко, он старается носить сапоги. Совершенно противное представляют степные, преимущественно земледельческие губернии, там крестьянин ходит в изорванном зипуне, не знает другой обуви, кроме лаптей; во всем этом бедный не отличается от богатого. Одинаковая неопрятность, одинаковая нечистота.

Влияние крепостного труда на составление капиталов и их обращение.

Все попечения помещика о своем крестьянине ограничиваются только сохранением его физической силы, нужной для обрабатывания земель. До обогащения крестьянина, составления у него капитала, никому нет дела. С одной стороны заставляют его работать как возможно более и по праву употребляют всю силу его в свою пользу, а с другой - вытягивают из него копейку разными ухищренными способами. Конечно, вопреки всего этого случается, что крестьянин поборет все препятствия, выплывет наверх, разживется. Но сколько же надобно счастливых обстоятельств для отстранения всех препятствий к его обогащению? Никто ему в этом не поможет; напротив, большая часть обстоятельств против него, начиная с самого крепостного права.

Совершенная зависимость от произвола владельца и безнадежность освободиться от этой зависимости убивают в крепостном склонность к бережливости и прочному улучшению своего быта, рождая, напротив, или скупость, или страсть к минутным наслаждениям, к пьянству, праздности и разврату. Этим легко объясняется, почему крестьяне, даже у попечительных владельцев, живут большею частию дурно, и почему заведомо богатые из них редко пускают в оборот капиталы свои, но прячут их тщательно на черный день. Да и может ли быть иначе, когда помещик может отнять нажитое кровавым трудом его крепостного?..

Развитие промышленности требует не только ограждения личности и собственности, но и свободы располагать своим временем, трудом и местом жительства. И потому естественно, что крепостное состояние, привязывая насильственно человека к земле, отстраняет развитие промыслов, даже между оброчными крестьянами.

Помещик нелегко позволяет удаляться крестьянину (и в особенности тому, который вновь начинает промысел) и менять верное малое на большее, но далекое и неверное; но и отпустивши его по паспорту, следит за каждым шагом его; давит его оброком, который есть всегда тяжесть для начинающего. Случится дурной год, доходы плохи, у крестьянина нет денег; он не заплатил оброка; помещик требует его в деревню. Крестьянин, быть может, и обернулся бы, но помещик думает, что он замотался, избаловался, и сажает его вновь на пашню, или берет его во двор…

[А П. Заблоцкий-Десятовский.] Граф П. Д. Киселев и его время, т. IV. СПб., 1882, стр. 276-277,-278-279, 285-288, 290-292, 301, 328.

app.studyraid.com