Записка Л. А. Перовского об освобождении крестьян в России. 1846 г

(Л. А. Перовский (1792-1856) - граф, министр внутренних дел (1841-1852))

Вопрос об уничтожении крепостного состояния не только обращает на себя внимание высшего правительства, но сделался даже предметом откровенной беседы образованных сословий и проник, наконец, темными и превратными слухами, в низшие состояния.

Правительство не имеет еще, по-видимому, никакого положительного плана действий.

Не подлежит сомнению, что освобождение крестьян или уничтожение крепостного права крайне желательно. Но прежде всего должно определить значение свободы нынешнего крепостного состояния.

Свобода сия, конечно, должна состоять в сравнении прав и обязанностей помещичьих крестьян с правами и обязанностями крестьян государственных.

Не так, однако же, смотрит на это простой народ, который казенных крестьян не считает свободными и видит свободу или вольность в одном совершенном безначалии и неповиновении: Понятие бессмысленное и страшное. Один почерк пера государя императора может обратить крепостных людей в вольных; но никакое предвидение не в состоянии предсказать последствий такого внезапного переворота, и никакие силы не будут достаточны для водворения порядка и безопасности среди всеобщего безначалия.

Что касается до помещиков, то взгляд образованных из них на крепостное право совершенно изменился. Они, конечно, опасаются последствий свободы, зная необузданность народа, вышедшего однажды из пределов повиновения, но вовсе уже не боятся утраты в своем достоянии. К сему привели, мало-помалу, возвысившаяся ценность и недостаток земель, неопределительность крестьянских обязанностей и тяжкая обязанность кормить крестьян на свой счет во время неурожаев.

В настоящем положении земля есть собственность помещика, но он есть и хозяин своего крестьянина, о коем он должен заботиться, как для собственной своей выгоды, так и по особым постановлениям правительства.

Из этого ясно следует, что ни без земли, ни даже с землею крестьяне безусловно уволены быть не могут.

Предположив первое, спрашивается, что станут делать 24 [млн.] обоего пола душ безземельных хлебопашцев, и чем обеспечится судьба их? Балтийские губернии представляют современный пример, как тягостна для крестьян личная свобода, если они ничем не ограждены от произвола помещиков.

Предположив второе, т. е. наделение крестьян землею по числу душ, следовало бы продолжать надел, по мере умножения народонаселения, до последнего клочка по­мещичьей земли. Но здесь нельзя не подумать о помещиках: оставшись без земли или с небольшим количе­ством оной, среди крестьян, наделенных их землею, они будут поставлены в самое затруднительное положение и не найдут никаких способов пропитания. Сословие дворян везде и всегда почиталось опорою верховной власти; но лишенное вдруг своего наследия и достояния, оно сделается враждебною и опасною стихиею. Сверх того крестьянин, получив свой участок, удовольствовался бы им и не стал бы Обрабатывать чужой земли, из опасения снова подвергнуться зависимости от помещика; а следствием сего был бы многолетний голод и все соединенные с ним бедствия.

Итак, с одной стороны, крестьянин должен быть, до известной степени, привязан к земле самыми узаконениями; а с другой,- закон должен предоставить помещику известную степень полицейской власти; в противном случае нельзя было бы заставить крестьянина выполнять обязанности свои в отношении даже к правительству.

Если же необходимо уже ограничить значительно предполагаемую свободу крестьян, а дарование ограниченной свободы будет на деле то же самое, что ограничение крепостного права, то ясно, что сим, так сказать, обратным путем достигнется одна и та же цель, при том несравненно вернее и безопаснее, незаметным для крестьян образом.

Не говоря уже о том, что древняя, безусловная власть господина над рабом теперь давно не существует, должно обратить внимание на те постепенные ограничения крепостного права, которые все, в совокупности, бесспорно сделали, что оно в настоящее время не составляет и половины того, чем было лет за 50 пред сим.

Если продолжать действовать с осмотрительностию на тех же основаниях, то с каждым благоразумным распоряжением можно подвигаться шагом вперед и, наконец, придти незаметным образом к цели, не произнося опасного слова: вольность или свобода.

Но для сего, рядом с такими мерами, должны идти необходимые улучшения местных управлений, дабы правительство имело в руках действительную исполнительную власть и нравственное влияние, которых оно теперь лишено.

Первым, следственно, шагом к предположенной цели, должны быть: 1) приведение в возможное устройство местных управлений и полиции, в особенности земской. 2) Устройство и уравнение повинностей, денежных и натуральных. 3) Обеспечение народного продовольствия.

За тем следует обратиться к главнейшему основанию всякого свободного состояния: к определению прав, обязанностей и повинностей. Достигнуть сего можно только посредством инвентарей, или росписей работам и отношениям.

В связи с сим ипотечные книги, которые в настоящем деле принесли бы косвенную пользу, утвердив кредит, теперь не существующий.

Когда же инвентари определят до некоторой степени взаимные отношения крестьянина и владельца, тогда должно приступить (не в виде новых и важных узаконений, а в виде добавочных и объяснительных правил) к разным ограничениям произвола помещика и к дарованию известных прав крестьянину.

Сюда относятся: 1) признание законом права крестьян владеть движимою и недвижимою собственностию.

2) Прием в залог одних земель и угодий, а не душ и вообще запрещение писать в актах души иначе, как в смысле поселенных на такой-то земле.

3) Приписка в известный срок всех крепостных крестьян, без изъятия, к поселенным землям.

4) Воспрещение отчуждать людей без земли и предоставление увольнять излишних, для поселения, по желанию, на землях казенных или владельческих.

5) Ограничение в обращении людей с пашни во двор и наконец совершенное запрещение таких переводов.

6) Подобное же, сначала ограничение, и потом запрещение взимать оброк с людей, не пользующихся землями или угодьями от владельца.

7) Прекращение отдачи людей в работу, в услужение, на выучку и прочее, с предоставлением только увольнять их для того по собственному желанию.

8) Разрешение приема крепостных людей в военную службу, если они добровольно предпочтут это своему состоянию.

Каждая из сих мер, бесспорно, требует еще зрелого обсуждения, точного определения и, может быть, даже разделения на несколько последовательных распоряжений; все вместе должно быть соображено и постановлено, в каком порядке и при каких вспомогательных мерах одно должно следовать за другим; но за сим, для довершения, безгласно, дела остается только одно важное и существенное: разрешение свободного перехода крестьян к другим помещикам и в иные сословия.

Впрочем безусловная свобода перехода никогда не может быть допущена; от разрешения же переходить крестьянам от одного господина к другому, на известных условиях и в другие состояния, когда найдется общество, которое бы их приняло,- нельзя ожидать внезапности и многочисленности подобных переходов.

«Девятнадцатый век». Исторический сборник, изд. Петром Бартеневым. Кн. 2, стр. 185-189.