Доклад шефа жандармов А. Ф. Орлова Николаю I об окончании дознания по делу Кирилло-Мефодиевского общества 28 мая 1848 г

«В недавнем времени открыто, что молодые ученые люди в Киеве, почти все уроженцы Малороссии, составляли украйно-славянское общество св. Кирила и Мефодия. Учредители общества были: коллежский секретарь Г у л а к, адьюнкт Костомаров и кандидат Белозерский, но с ними, по сходству занятий сближались и другие молодые люди, большею частью учившиеся в университете св. Владимира.

Цель общества состояла в присоединении к России иноземных славянских племен, а средствами оно полагало воодушевление славянских племен к уважению собственной их народности, изгнание из нравов их всего иноземного, уничтожение вражды и водворение согласия между ними, склонение их к исповеданию одной православной веры, заведение училищ и издание книг для простого народа.

У некоторых из участников украйно-славянского общества были найдены, не применявшиеся, впрочем, к обществу: Устав, по правилам которого в славянских племенах должны бы учредиться народно-представительное правление; рукопись преступнейшего содержания, служащая как бы истолкованием тому же Уставу; другая рукопись, называемая: «Закон божий» или «Поднестранка», переделанная из Мицкевичевой «Пилигримки», исполненная революционных и .коммунистических правил с возмутительными воззваниями в конце к славянским племенам, и другие преступные сочинения.

Должно еще заметить, что идеи о восстановлении в каждой земле народности, языка, собственной литературы и соединение славянских племен в одно целое не принадлежат одним лицам, прикосновенным к упомянутому делу, но составляют предмет рассуждений многих ученых, и из них занимающиеся исследованиями вообще о славянах называются славянофилами.

В Киеве же и Малороссии славянофильство превращается в украйнофильство. Там молодые люди более заботятся о восстановлении языка, литературы и нравов Малороссии, доходя даже до мечтаний о возвращении времен прежней вольницы казачества и гетманщины.

Прикосновенные к делу об украйно-славянском обществе, как уроженцы Малороссии, были собственно украйнофилами. Все они в письмах своих, а художник Шевченко, бывший учитель Кулеш и Костомаров даже в напечатанных ими сочинениях, изображая в ложном виде настоящее положение Украины, будто бы находящейся в бедственном положении, с восторгом говорили о прежней Малороссии, придавая ей необыкновенное великое значение; историю этого края представляли едва ли не знаменитее всех историй, наезды гайдамаков описывали в виде рыцарства, приводили примеры прежней вольности, намекая, что дух свободы не простыл и доселе таится в малороссиянах. Стихотворения же Шевченко на малороссийском языке, особенно рукописные: «Сон», «Послание к мертвым и живым», «Три души» и проч.; одне пасквильного и до величайшей степени дерзкого, а другие прямо возмутительного содержания.

По высочайше утвержденному решению дела об украйно-славянском обществе, виновные преданы строгому наказанию; сверх того определено:

1) Напечатанные сочинения: Шевченко - «Кобзарь» 1840 года; Кулеша - «Повесть об Украинском народе» 1846, «Украина» 1843 и «Михаиле Чернышенко» 1843 года; Костомарова, под псевдонимом Иеремии Галки - «Украинские баллады» 1839 и «Ветка» 1840 года запретить и изъять из продажи.

2) Генерал-адъютантам Бибикову и Кокошкину сообщить, чтобы они наблюдали во вверенных им губерниях, не остались ли в обращении стихотворения Шевченко, рукопись «Закон божий» и другие возмутительные сочинения; также не питаются ли мысли о прежней вольнице, гетманщине и о мнимых правах на отдельное существование; чтобы обращали внимание на тех, которые преимущественно занимаются малороссийскими древностями, историею и литературою, и старались бы прекращать в этой области наук всякое злоупотребление, но самым незаметным и осторожным образом, без явных преследований и сколь возможно не раздражая уроженцев Малороссии.

3) Министру народного просвещения, который уже принял меры для направления трудов ученых к рассуждениям о народности, языке и литературе собственно русских, объявить еще положительное высочайшее повеление, чтобы наставники и писатели действовали в духе и видах нашего правительства, отнюдь не допуская ни на лекциях ни в книгах и журналах никаких предложений о присоединении к России иноземных славян, и вообще ни о чем, что принадлежит правительству, а не ученым; чтобы они рассуждали сколь возможно осторожнее там, где дело идет о народности или о языке Малороссии и других подвластных России земель, не давая любви к родине перевеса над любовию к отечеству, империи и изгоняя все, что может вредить последней любви, особенно о мнимых настоящих бедствиях и о прежнем, будто бы необыкновенно счастливом, положении подвластных племен; чтобы все выводы ученых и писателей клонились не к возвышению Малороссии, Польши и прочих стран отдельно, а Российской империи, в совокупности народов, ее составляющих; чтобы цензоры обращали строжайшее внимание на московские, киевские и харьковские периодические издания и на все книги, печатаемые в славянофильском духе, не допуская в них тех полутемных и двусмысленных выражений, которыми они изобилуют и которые, хотя не заключают в себе злоумышленной цели, могут однакоже людей злонамеренных приводить к предположениям о самостоятельности и прежней вольнице народов, подвластных России».

«Борьба классов. Исторический журнал», № 1-2, Л., 1924. стр. 253-255.