О неповиновении крестьян (из отчета III отделения за 1861 г.)

По обнародовании высочайшего манифеста об освобождении помещичьих крестьян беспорядки обнаруживалисьв Пензенской губернии от неправильных объяснений крестьянам их прав священниками в имениях: помещика Апокова, княгини Кугушевой и графа Уварова. Крестьяне перестали работать, и когда в последнем имении, Чембарского уезда в сел. Черном-Гае, земский исправник при содействии роты Тарутинского пехотного полка арестовал зачинщиков, то толпа до 2 тыс. человек, вооружась кольями, напала на нижних чинов и вынудила их отступить; при этом сделанными в толпу тремя залпами убито до 16 человек; крестьяне захватили трех нижних чинов, исправника, управителя и приказчика, заключив последних трех в оковы с намерением судить их; но они вскоре были тою же ротою освобождены. Между тем, крестьяне расставили по дорогам свои караулы и задерживали проезжавших.

В то же время на границе Пензенской и Тамбовской губерний появился странник, оказавшийся потом беглым крестьянином помещика Кожина Егорцевым, который назвался великим князем Константином Павловичем и возмутил крестьян разных имений до того, что они не доверяли властям в убеждении, что манифест объявлен ложный; Чембарского уезда в двух селениях угрожали убить священников, требуя объявления настоящего положения; в селе Покровском, помещика Веригина, избив бурмистра и конторщика, разграбили дом управляющего в селе Высоком, г. Кожина, также напали на управителя, который был вынужден скрыться; Керенского уезда в селе Кандеевском, помещика Волкова, ежедневно собирались из окрестностей до 10 тыс. человек, совещались платить оброк только царю и не повиноваться местным властям, подозревая, что все чиновники подкуплены помещиками, учредили по всем трактам патрули и почты для передачи в другие селения нелепых слухов и для наблюдения за ходом дела,

Свиты вашего величества генерал-майор Дренякин, прекратив волнения в Черном-Гае кроткими внушениями, 16 апреля испрашивал по телеграфу повеления судить виновных на месте, не наполняя острогов, на что и последовало высочайшее разрешение. Того же числа он, вместе с штаб-офицером корпуса жандармов, прибыл в Кандеевку и, по арестовании главного после Егорцева подстрекателя, отставного солдата Елизарова, в продолжение двух дней увещевал народ без успеха. Толпа повторяла «стоим за бога и царя, а господам работать не будем». На объявление, что будут в них стрелять, они кричали: «Делайте, что хотите». Тогда произведено три залпа, которыми убито 8 и ранено 28 человек, при этом вся толпа была окружена войском и отведена из села к господскому дому. Главнейшие виновные были преданы военному суду и наказаны шпицрутенами, с назначением к ссылке в каторжную работу или на поселение; менее же виновные подвергнуты наказанию розгами. Эта быстрая и решительная мера обратила к покорности жителей не только местных, но и всех окрестных селений; они сами выдавали возмутителей, присылали к генерал-майору Дренякину депутации с хлебом-солью, изъявляя раскаяние в своих заблуждениях, и приступили к работам.

Духовные лица, возбуждавшие неповиновение крестьян, подвергнуты особому следствию, наиболее же виновные немедленно удалены от приходов, а один из них, Померанцев, сослан в Соловецкий монастырь.

Главный подстрекатель крестьян, Егорцев, успел скрыться и впоследствии умер.

Превратные его толкования, распространяясь из Пензенской в пограничных уездах Тамбовской губернии: Кирсановском и Моршанском, поселили в тамошних крестьянах убеждение, что им дарована вся помещичья земля, но что манифест объявлен ложный; за это они угрожали священникам смертью и, прекратив работы, не допускали наемных людей пахать господскую землю, не повиновались местному начальству, и многие из них, принадлежащие к секте молоканов, действовали заодно с пензенскими крестьянами.

Личные увещания свиты вашего величества генерал-майора барона Винценгероде (ныне генерал-лейтенант), объезжавшего вместе с штаб-офицером корпуса жандармов взволнованные селения, не имели успеха. Посему высочайше было дозволено, дабы он в необходимых случаях решал дела по своему усмотрению, но с крайнею осторожностью. Вскоре после того неповиновавшиеся усмирены, частью внушениями, или исправительным наказанием, а частью воинским постоем, преданием суду виновных и немедленною ссылкою в Сибирь тех из них, которые своим влиянием на прочих жителей были наиболее вредны.

Между тем, командированный в эти губернии, по особому высочайшему повелению, генерал-адъютант Яфимович, объехав помещичьи имения, собирал сходы крестьян и своими внушениями окончательно водворил между ними спокойствие.

По случаю устройства крестьянами во время их волнений летучей почты и караулов по дорогам было назначено негласное дознание, не имели ли на них влияния посторонние злоумышленники, действовавшие втайне чрез; других, но по тщательным розыскам это ничем не подтвердилось. Крестьяне были убеждены в правильности домогательств совершенной свободы, охотно доверяли тем, которые,в подобном же заблуждении подстрекали их к неповиновению, а успели устроить сношения между разными имениями и собираться массами оттого, что местное начальство было лишено возможности получать о том сведения и распорядиться своевременно по чрезмерной затруднительности сообщений от весенней распутицы.

Одновременно с этими событиями возникли беспорядки в Казанской губернии. После обнародования манифеста в Спасском уезде раскольник Петров, назвавшись пророком и посланником царским, разглашал о полной свободе и возмутил крестьян имения Бездны, сенатора Мусина-Пушкина, куда собрались из окрестных селений до 4 тыс. человек и не повиновались властям, в уверенности, что все чиновники подкуплены помещиками.

Туда было послано несколько рот пехоты. Свиты вашего величества генерал-майор граф Апраксин, с предводи­телем дворянства, напрасно увещевал возмутившихся по­кориться и выдать Петрова; крестьяне, удалив заранее женщин из села, приготовились к сопротивлению и, не по­винуясь увещаниям, повторяли, что они «одни за царя». После этого войскам было приказано стрелять, но толпа не трогалась и только после пятого залпа побежала, оста­вив на месте Петрова, который и взят под стражу. При этом оказалось убитых до 70 и раненых более ста человек, из которых 21 от ран умерли. Петров был судим по полевому уголовному уложению и 16 апреля расстрелян.

По произведенному в этом имении следствию, посторонних подстрекателей или сообщников Петрова не оказалось; но пять местных крестьян обвинены в передаче жителям окрестных имений слухов о свободе, в приглашении их в Бездну и в сборе денег; все они преданы военному суду.

Между тем, в разных помещичьих имениях других уездов этой губернии крестьяне, считая себя вольными, прекратили работы, истребляли господские леса и не повиновались начальству. Поводом этих беспорядков, как открыто, было неправильное толкование положений некоторыми священниками и дьячками, равно малограмотными крестьянами, из которых один, Алексеевский, в Лаишевском уезде, назвался царским посланником и подстрекал жителей к ослушанию. Первые из них удалены немедленно от приходов и подвергнуты ответственности духовным начальством; из числа последних, по распоряжению командированного туда генерал-адъютанта Бибикова, одни преданы военному суду, а другие, менее виновные, наказаны розгами, чем и водворено в губернии общественное спокойствие.

В Пермской губернии вслед за обнародованием высочайшего манифеста управляющие имениями некоторых владельцев настоятельно вынуждали крестьян уплачивать недоимки, увеличили размер барщины и за возражения против этого подвергли их наказаниям. Эти поступки возбудили в имениях графов Строгановых, князей Голицыных и княгини Бутера неповиновение крестьян, которые требо­вали перевода их на оброк и смены приказчиков, а потом совершенно отказались от работ. Почти все они обращены к порядку одними увещаниями местных властей и командированного туда губернского штаб-офицера корпуса жандармов; но Соликамского уезда в селе Егве, графини Строгановой, крестьяне, собираясь толпами, не слушали никаких внушений, буйствовали, и даже после предостережений посланного туда с отрядом нижних чинов командира баталиона внутренней стражи, что он прикажет в них стрелять, они начали бросать в патруль камни; посему сделано два залпа из ружей, и толпа была рассеяна, один крестьянин убит и два ранены. Виновные в подстрекательстве к неповиновениям вместе с их сообщниками были преданы военному суду, наказаны и частью удалены из имения.

Кроме того, в разных уездах Пермской же губернии крестьяне возмущались по недоразумению или по недоверию к помещикам и местным властям, требовали другого, настоящего манифеста, равно перевода их на оброк, увеличения задельной платы; наконец, отказывались от повинностей, наказывали своих одновотчинников за уклонение от соучастия с ними и насильно освобождали арестованных зачинщиков. Беспорядки сии происходили в имениях Всеволжского, Лазарева, Голубцовых и других владельцев и прекращены без употребления строгих мер; жалобы и претензии крестьян, признанные справедливыми, удовлетворены; зачинщики же и подстрекатели неповиновения взяты под стражу и преданы суду.

По случаю командирования свиты вашего величества генерал-майора и флигель-адъютантов для содействия начальникам губерний по приведению в действие высочайше утвержденного законоположения о крестьянах, вышедших из крепостной зависимости, было сделано распоряжение, чтобы губернские штаб-офицеры, корпуса жандармов,; со всеми подведомственными им чинами, исполняли все требования сих лиц к успешному окончанию возложенного на них поручения и с своей стороны старались объяснять и внушать крестьянам надлежащие их обязанности.

В то же время они снабжены были секретным телеграфным ключом, для донесения по телеграфу о таких случаях, которые по своей важности подлежали особой тайне.

Впоследствии, когда для прекращения волнений, возникших в губерниях Казанской, Пермской, Пензенской и Тамбовской, были туда командированы генерал-адъютанты Бибиков и Яфимович, в распоряжение их были назначены корпуса жандармов подполковник Житков и с.-петербургского жандармского дивизиона капитан Волгин, и, кроме того, согласно с высочайшею волею, были подчинены губернские штаб-офицеры с жандармскими командами, в означенных губерниях находящимися.

Владимирской губернии, имения помещицы Нарышкиной крестьяне, в числе 397 душ, в 1860 году неосновательно жаловались на уменьшение у них земли и другие притеснения владелицы, а в январе 1861 года отказались от платежа оброка, не допустили выслать на заработки зачинщиков и не повиновались местным властям, почему в это имение была отправлена воинская команда; и когда крестьяне не покорились внушениям свиты вашего величества генерал-майора Сколкова, то ему было разрешено назначить над виновниками смешанный военный суд. Но вслед за тем крестьяне обратились к порядку и внесли об­рок, а потому назначение военно-судной комиссии отменено. По примеру их крестьяне многих окрестных селений отказались от повинностей, но усмирены кроткими мерами, равно как и в нескольких волновавшихся имениях других уездов. Подстрекавшие к тому вотчину генерал-лейтенанта Бутурлина два крестьянина отосланы в арестантские роты, а разъезжавший по деревням Александровского уезда и ложно объяснявший за деньги положения коллежский регистратор Преображенский предан суду, арестованный.

В Калужской губернии после обнародования высочайшего манифеста и положений 19 февраля крестьяне разных имений Мещовского, Жиздринского и Медынского уездов жаловались на обременение их барщиною и оброком и уклонялись от своих обязанностей, а в имении Тарусского уезда помещика Мухина упорно не повиновались внушениям местного начальства и свиты вашего величества генерал-майора Казнакова. Посему 1 мая туда была введена рота пехоты, при содействии которой несколько крестьян, замеченных во вредном на других влиянии, были арестованы; но толпа не покорялась, и когда было приказано Отделить из нее барщинных и оброчных, то крестьяне, не допуская к тому, бросились на нижних чинов, но были удержаны прикладами; после этого 9 зачинщиков наказаны розгами, и тем усмирена как эта вотчина, так и несколько соседних имений, в которых проявилось подоб­ное же ослушание.

Калужской же губернии в Жиздринском уезде мастеровые Людиновского горного завода отставного генерал-майора Мальцева не допустили заводского исправника Еропкина наказать товарища их за дурное поведение, и когда исправник одного из них арестовал, то собравшаяся толпа требовала освобождения последнего. Мальцев приказал наиболее виновных 8 человек заключить в оковы и отправить в город Мещовск для содержания под стражею; но губернское присутствие, находя таковое распоряжение неправильным, возвратило арестованных крестьян на завод. Они, прибыв туда, своими внушениями возмущали спокойствие прочих, и потому, с высочайшего разрешения удалены из Орловской губернии в гор. Брянск, под надзор полиции.

Произведенное об этом следствие представлено министру внутренних дел для внесения на обсуждение в главный комитет об устройстве сельского состояния.

В Смоленской губернии неповиновение временнообязанных крестьян проявлялось во многих имениях всех уездов, преимущественно в Гжатском и Вельском. В имении поручика Орлова крестьяне сменили старшин и угрожали им разорением или смертью и толпою уходили в Гжатск для освобождения арестованных односельцев; в имениях тайного советника Мальцева и г. Свистунова не выдавали зачинщиков и толпами освобождали задержанных; в двух поместьях, разбив запасные магазины, расхитили хлеб и не допустили взять виновных; в вотчине княгини Салтыковой отказались от повинностей со дня объявления манифеста и упорно не повиновались. Все эти беспорядки прекращены по наказании виновных розгами и арестовании подстрекателей.

В имении же князя Павла Голицына, в Гжатском уезде, произошло наиболее упорное волнение. По введении туда двух рот Колыванского пехотного полка и местной инвалидной команды, крестьяне, более 2 тыс, человек, неслушая внушений флигель-адъютанта Слепцова, шумели, угрожали побоями увещевавшему их священнику, а один крестьянин, выступив из толпы, громко оскорблял словами Слепцова и уездных начальников. За это он немедленно наказан шпицрутенами чрез 60 человек два раза; после того было приказано нижним чинам окружить толпу, но при этом крестьяне, бросаясь на солдат, вырвали у некоторых ружья и трех рядовых ранили; команда, стеснив буйствовавших прикладами, захватила наиболее дерзких 125 человек, которые тут же были подвергнуты наказанию розгами; по отступлении толпы, оказалось на месте задавленных 22 и ушибленных 23 человека. За сим все крестьяне покорились и при производстве о буйстве их исследования указали возмутителей, из которых три человека преданы суду, а три успели скрыться. К отысканию их распоряжение сделано.

Орловской губернии, Карачевского уезда, в имении помещика Добровольского крестьяне прекратили господские работы по подстрекательству 4 своих односельцев. Эти подстрекатели отправлены в земский суд. Но вместе с ними явились туда более 60 человек, которые не допустили наказать виновных, нанесли побои полицейским служителям и покушались взять исправника и станового пристава. Призванная инвалидная команда удержала их от дальнейшего буйства. Из числа сих крестьян 10 человек подвергнуты немедленному наказанию, а наиболее виновные 12 человек заключены в тюрьму и преданы суду.

Орловской же губернии в Елецком уезде два крестьянина имения помещиков Даниловых возмутили своих односельцев до того, что они угрожали одному из владельцев вилами и буйствовали против земской полиции. По введении туда баталиона войск свиты вашего величества генерал-майор граф Толь, совместно с штаб-офицером корпуса жандармов, водворил спокойствие, наказав до 10 человек зачинщиков буйств и отправив подстрекателей в острог для предания их суду.

Подобные же беспорядки были возбуждены местными подстрекателями в имениях орловского губернского предводителя дворянства Апраксина и других помещиков Севского уезда, а также в разных имениях Малоархангельского уезда: крестьяне не доверяли распоряжениям уездных властей, самовольно сменяли сельских старшин и не допускали нанятых владельцами их людей к работам; а в имении помещика Рогозина, по прибытии туда жандармского офицера и роты нижних чинов Седенгинского пехотного полка, сельский староста Марин обманом собрал волостной сход для того, чтобы судить этого офицера за приведение туда солдат. Марин вместе с двумя более виновными крестьянами арестованы и преданы суду, а зачинщики неповиновения и самоуправства подвергнуты исправительному взысканию и тем во всех означенных имениях порядок восстановлен.

В войске Донском до 500 душ крестьян слободы Чистяковки, Миусского округа, помещиков Леоновых и Барсуковой, прекратив работы, оскорбляли своих владельцев и подожгли амбар с имуществом Барсуковой. По вступлении же туда сотни казаков при штаб-офицере неповиновавшиеся вооружились вилами, не выдали зачинщиков, и бросая камни в казаков, двух из них ранили. Посему отряд был усилен другою сотнею, и когда приехал флигель-адъютант Дурново с начальником штаба этого войска,, то крестьяне покорились и указали виновных 8 человек, которые и отправлены в острог, а прочие, по наказании некоторых из них розгами, подвергнуты денежному штрафу для пополнения нанесенных помещикам убытков.

При этом открыто, что неповиновение было возбуждено священником слободы Бобриковой Ивановым, а потому он отрешен духовным начальством от должности и выслан в Новочеркасск для поступления с ним по закону.

Возникавшие в разных местностях Екатеринославской губернии недоразумения крестьян были прекращен л кроткими мерами; но в смежных имениях Бахмутского уезда по 2 тыс. душ отказались от работ и упорно не повинова­лись исправнику и уездному предводителю дворянства, по подстрекательству сельского писаря, а также двух проходивших солдат местной инвалидной команды. По вводе туда двух эскадронов драгун писарь был арестован, но крестьяне покушались его освободить; при этом на нижних чинов нападали и женщины. Для прекращения этого своеволия, после безуспешного действия прикладами, было необходимо наносить крестьянам удары обнаженными шашками плашмя, чем толпа и рассеяна; при этом несколько человек были легко ранены. По приезде туда флигель-адъютанта Рейтерна и начальника губернии, крестьяне покорились, выдав зачинщиков, которые и подвергнуты исправительному наказанию; означенные же три подстрекателя заключены в острог до судебного о них решения.

В имении княгини Барятинской, в Новомосковском уезде, крестьяне, сменив старосту, угрожали ему убийством; самовольно избрали другого и не исполняли повинкостей. Они были усмирены при содействии двух рот пехоты наказанием зачинщиков.

Засим, при восстановлении порядка между неповиновавшимися крестьянами Верхнеднепровского уезда, имения помещицы Шляхтиной, призванные земскою полициею понятые государственные крестьяне отказались задержать виновных и оскорбляли грубостями станового пристава, Один из них отдан под суд, а другие переданы в распоряжение их начальства.

Вообще в казенных крестьянах Екатеринославской губернии замечен дух непослушания; в особенности назначение их для содействия к прекращению беспорядков между временнообязанными крестьянами оказывалось вредным в том отношении, что, давая последним пример неповиновения, они усиливали их упорство и вместе с ними должны были подвергаться наказаниям. Об этом сообщено министру внутренних дел. (Далее идет описание; крестьянских волнений в Симбирской, Виленской, Минской, Витебской, Гродненской, Ковенской, Подольской, Псковской, Нижегородской, Рязанской, Эстляндской губерниях.)

Крестьянское движение. 1827-1869/Подгот. к печати Е. А. Мороховец.- М.; Л., 1931.- Вып. II -С. 7-13.